Следы лесной куницы .

В начале ноября 2000-го года после полудня я отправился на охоту по своим известным местам. День был хмурым и холодным, хотя и без дождя; дул сильный ветер. Я подходил к лесному болоту, по краю которого стояли разросшиеся или кривые, но достаточно старые осины, многие – мёртвые, со стволов и ветвей которых свисали чёрные лохмотья размочаленной коры. Кроме ветра, никаких других звуков этим унылым осенним днём не было: голые вершины деревьев ходили на ветру, вдали гулко шумел старый сосновый бор. Добравшись до лесной дороги, огибающей болото, чтобы расчехлить и собрать ружьё, я стороной вдруг замечаю какое-то движение в увядшей осоке довольно далеко от меня. Принимая сначала нечто за взлетевшую сойку, я, тем не менее, всматриваюсь и вижу мелькающее в траве длинное и гибкое тело хищного зверя куньей породы. Движения были очень быстры и стремительны, к тому же, сквозь сухую траву было трудновато разглядеть даже это тёмное из-за пасмурного дня, но всё же с палевым оттенком почти змеиное туловище. Выгнутая дугой тёмная фигура зверя, длиной около полуметра скоро окончательно пропала в высохшей осоке; надо отметить, всё происходило, за считанные секунды… Неожиданно замечаю второго такого же хищника, так же стремительно следующего за первым, после чего слышу резкий, но негромкий скрипучий голос, который тут же и смолкает. Через какие-то доли секунд вижу, как одно из гибких змееподобных тел как бы нервно подскакивает вверх и тут же прилипает к стволу молодой жиденькой сосны в полуметре от земли. На её морщинистой, серой снизу коре, зверь наконец-то показывает себя, свои размеры и свой характерный окрас. Лесная куница!.. Видимо хищник хотел убедиться, таким образом, в источнике опасности, исходящей от меня. Но пока я пытался подойти ближе, обходя заболоченные деревья, и пробираясь через увядшую осоку, оба зверя окончательно пропали из поля видимости. Скрылись ли они в дуплах, коими обладали некоторые кряжистые осины, или ушли по траве, этого не дано мне было уже узнать никогда.

Мне, как натуралисту, у которого за спиной многолетний стаж долгих скитаний по родным лесам, стыдно признаться в том, что это – всего лишь вторая моя встреча с этим видом хищников, чьим именем названо целое семейство. Впервые мне посчастливилось увидеть этого зверя, перебежавшего асфальт дороги в августе 1992-го года, когда мы с родителями на машине проезжали лес. После описанной выше встречи были и другие, особенно на охоте (о чём будет сказано ниже), но даже и они были настолько редки, что их можно пересчитать по пальцам. Настолько скрытен и осторожен у нас этот хищник. Гораздо больше о пребывании лесной куницы в моих лесах мне рассказывали её следы на снегу, которые периодически встречались мне, начиная с поздней осени и до последнего весеннего снега.

Лесная куница, за редким исключением, является исключительно лесным зверем. Более того, она, как никто другой, в семействе куньих средней полосы России, максимально приспособлена к древесному образу жизни. Но, не смотря на то, что этот зверь так связан с деревьями; легко передвигается по ним, устраивает гнездовые дупла в период размножения, в них же отдыхает и в другое время, а также по возможности преследует белок, или разоряет птичьи гнёзда, куница всё же большую часть своей жизни проводит на земле, или снегу, в зависимости от сезона, охотясь, или устраиваясь на отдых в кучах бурелома и других укромных местах.

К зиме подошвы лап лесной куницы обрастают жёстким густым волосом, превращая всю стопу обоих лап в подобие снегоступов, увеличивая их в размерах и облегчающих передвижение этого зверя в глубоком или рыхлом снегу. А потому следы её лап на снегу всегда выглядят достаточно крупными соотносительно размерам самого хищника. Благодаря хорошо опушённым лапам, след куницы даже на влажном снегу выглядит не совсем отчётливо. Но даже и тогда можно заметить пятипалый отпечаток, как на передних, так и задних лапах, где вполне хорошо просматриваются когти, а иногда и подушечки лап. Размеры отпечатка зимней, опушённой лапы лесной куницы таковы: длина всей подошвы, оставляемой на следу – 8-9,5 , ширина – 4,7-5,4 см. Передвигается хищник прыжками, размеренными, либо вынужденными, в зависимости от обстоятельств, или глубины снежного покрова. На обычных неторопливых прыжках следы передних лап полностью перекрываются отпечатками задних. Это характерные «двоеточия», или парные прыжки, которые мы, натуралисты, или следопыты видим на повседневном следу зверя, а потому всегда имеем дело с отпечатками только задних ног. Средняя длина прыжка нормально «идущей» куницы составляет – 50-60 см. Причём рискну заметить, что следы задних лап этого хищника несколько крупнее таковых передних. На более ускоренном ходу (прыжках) задние лапы уже не попадают в следы передних и выносятся вперёд: полностью, или частично, делая весь прыжок в три и четыре лапы. В последнем случае, след куницы, где все отпечатки располагаются в одну линию, отчасти напоминает заячий. Напротив, в глубоком снегу, этому коротконогому хищнику значительно труднее передвигаться, а потому парные отпечатки её лап сближаются, выравниваются в горизонтальной плоскости, а весь след предстаёт в виде характерных двоеточий. В конце ноября 2007-го года, когда установился стабильный и более чем достаточный для этого времени снеговой покров, мне довелось найти следы прыжков лесной куницы, пересекающей открытый участок между двумя лесными массивами. Может, открытая местность как-то напугала этого, вроде бы всегда лесного зверя, может, какие другие причины заставили куницу пойти на максимальные прыжки, но длина последних достигала в данном случае - полутора метров! Случалось находить на следу куницы такой интересный и непривычный аллюр, как мелкий шаг. Зигзагообразная цепочка поочерёдных шажков скорее говорила о том, что хищник мог подкрадываться к потенциальной добыче, например, зачуяв её под снегом; к сожалению, последующих бросков я не находил, и мелкий шаг вновь сменялся привычными прыжками. Длина шага лесной куницы при этом, составляла – 17-20 см.

Если смотреть теоретически, с точки зрения эволюции, добычей куницы является белка. Оба – искусные древолазы; в развитии обоих, и хищника, и жертвы, природа одинаково оттачивала виртуозность и мастерство перемещаться по ветвям и стволам деревьев. Тем не менее, белка для куницы – довольно трудная добыча, не смотря ни на что. Основными и главнейшими кормовыми объектами этого хищника, прежде всего, следует считать мышевидных грызунов и мелких насекомоядных, которых куница в течение всего года добывает под пологом леса, а именно: мышей, полёвок и землероек. Следы одной из таких удачных поимок я нашёл в ноябре 2007-го года. На лесной подстилке под небольшим слоем снега рядом с покопкой, где было совершено нападение, я обнаружил брошенный куницей желудок (скорее всего, какой-то полёвки), как мяч, туго набитый только что пережёванной свежей зеленью. Ранее подобные несъедобные остатки я находил только на месте трапезы лисиц и дневных хищных птиц. Как раз, по предзимью и в первой половине зимы, пока снег не так глубок, куницы в большей степени перемещаются «низом», промышляя наземных вышеназванных зверьков: грызунов и землероек. В середине марта 2006-го года, в характерном для лесной куницы смешанном высокоствольном лесу я нашёл следы трапезы этого зверя. Добычей был рябчик. Это была первая найденная мной поедь лесной куницы. Несъедобные остатки (о коих будет сказано ниже) лежали аккуратной кучкой и составляли в диаметре, около – 40 см. Рядом, отверстие в снегу диаметром – 10 и глубиной - ок. 30-ти см. Правда, это не было нападением на рябчика под снегом, из-за отсутствия соответствующих следов, а потому непонятно, как хищник отыскал свою добычу. Был ли это запас куницы, каковые использует та же лисица, например, или случайная добыча, - этого я, к сожалению, также не узнаю никогда. Из остатков, о коих упоминалось выше, на снегу были «выложены» оба крыла, хвост, ровно обкусанный по основанию, частично обглоданные кости таза, обрывки кожи с перьями, а также пустой череп и незначительные, но чисто обглоданные кости (киль и пр.).

О том, что лесная куница для днёвок использует разного вида убежища, хочу привести несколько примеров, имевших место в моей охотничьей практике.

Весь октябрь 2003-го года лили дожди и буйствовали ветра. Ненастная погода вынуждала сидеть в четырёх стенах. Казалось, что это не закончится никогда. Месяц завершался. Но в тот день, когда мы с товарищем всё же решили отправиться на охоту, всё резко изменилось. Ещё затемно я вышел из дома и не поверил своим глазам. Кругом было белым-бело. Выпал первый снег. Несмотря на раннее утро - практически ночь, было светло от стерильной белизны. Снег лежал всюду: на крышах домов, опавшей листве. Заснеженный асфальт дорог ещё не был прочерчен колёсами автомобилей. Деревья стояли неузнаваемые под снежным одеянием. Было тихо. Городские птицы ещё спали. Чувствовался несильный морозец… Утро, определённо было многообещающее и пророчило удачную охоту…

Рассвет мы встречали уже далеко от дома. Утро оказалось пасмурным, небо затянулось серой пеленой, но осадков не было. Первый белейший снег скрывал все недостатки наступившего дня. Ветви осин и елей почувствовали его холодное прикосновение. Я знал, что это всего лишь первый снег, он не вечен и вряд ли доживёт до завтрашнего дня. Но не только белая мантия облагораживала в тот день осенний лес. Дело в том, что в сезон 2003-2004-го годов массово плодоносила ель, а потому в связи с этим событием в лесу буйствовала жизнь. Звонкоголосые клесты-еловики во всю будили этот тихий день, налегая на мириады шишек, свисающих с верхушек деревьев. Шум падающих шишек, рассекающих хвою и ударяющихся о ветки, перемешивался с хором голосов самих птиц. Большие пёстрые дятлы, которым за три года приелись сосновые семена, теперь таскали массивные еловые шишки и втыкали их в свои «кузницы». Здесь же, неподалёку орудовала стайка осёдлых птиц: пухляки, большие синицы и поползни собирали рассыпанные на снегу еловые семена, наполняя морозный воздух звонкими перекличками. Пировала на таком корме и белка. Её бесчисленные пробежки по первому снегу были налицо. И, разумеется, где была белка, там была и куница! Хищник был всегда рядом со своей излюбленной, хоть и нелёгкой в охоте добычей; это впоследствии подтвердили куньи следы, которые начали встречаться систематически, где была белка. А порой, лес был настолько опутан ими, что о каких-либо попытках тропить этого хищника не было и речи. Надо сказать, куница для меня в тот сезон, как бесценный охотничий трофей, - была просто пределом мечтаний…

После полудня, мы приближались к небольшому редколесью на опушке, чтобы сделать привал. Как вдруг издали на высохшей, практически голой ёлочке я чётко увидел гнездо. Вороша ногами опавшую листву, покрытую первым снежком, мы с напарником приблизились. Это было старое беличье гнездо. Признаться, я понял это и раньше, но удивился, почему так искусно скрываемое убежище белки маячило теперь издалека в разреженном перелеске. Оно было сделано из сухих еловых веточек и представляло собой сильно растрёпанный шар, размером чуть больше футбольного мяча; располагаясь вплотную к стволику, гнездо размещалось на высоте чуть выше трёх метров от земли. Несколько развалившееся, оно оказалось давно брошенным. Вероятно, белка покинула его при первых признаках гибели дерева, как только с последнего начала осыпаться хвоя и демаскировала спрятанный некогда дом. Бросив ещё раз взгляд на гнездо, мы, было, продолжили свой путь в поисках местечка для отдыха, как неожиданно я заметил свежий след лесной куницы. Он вёл обратно к ёлке. Мы снова под гнездом. Последний парный отпечаток лап чуть ли не упирается в основание ствола, - это означало, что куница прыгнула на ёлку. Я знал, что куницы любят на день хорониться в уютных беличьих гнёздышках, свежих, или брошенных, неважно. Также я знал, что идя на днёвку, хищник путает свой след, зачастую передвигаясь «верхом». В данном случае – прямой заскок на дерево мог означать лишь беглый осмотр этого старого гнезда, а затем – скорое его покидание. Но где же след спрыгнувшей куницы? Никаких признаков выходного следа, равно как и ближайших деревьев тоже. А это могло означать лишь одно… Я сламываю у ближайшей сосны сухой увесистый сук и, подойдя к ёлке, ударяю по стволу. В ответ меня обдаёт небольшой порцией свежего снежка, покоящегося на ветвях. Удары повторились. Но всё тщетно. В какой-то момент, предположив, что в гнезде всё же может таиться желанная добыча, я так же скоро понимаю, что это не так и возвращаюсь в суровую реальность. Что есть мочи ударяю по стволу в последний раз, как тут же пригибаюсь от, откуда взявшейся снежной лавины вперемешку с сухой хвоей; но даже сквозь сухой шум осыпающейся снежной пыли и сора я слышу какой-то глухой шлепок, а затем выстрел моего напарника. Не понимая, что происходит, стряхиваю с головы и плеч снег с мусором и смотрю на товарища. Ствол его вертикалки, нацеленный в сторону и чуть вниз показывает, куда надо смотреть. Там, в десяти метрах, на первом снегу, извиваясь, как змея, корчится в предсмертной агонии драгоценная куница.

Это была самка лесной куницы, устроившаяся на днёвку в старое беличье гнездо, несмотря на то, что последнее было отнюдь не спрятано, а наоборот, заметно даже с большого расстояния. В гнезде ничего обнаружено не было. Удивительно и то, что зверь вытерпел не только наше приближение, наши разговоры, но и серию ударов по тонюсенькой ёлке. Всё же последний сильнейший удар заставил куницу выброситься с трёхметровой высоты на землю. И лишь единственный выстрел моего напарника по убегающему зверю осуществил наконец-то мою мечту – куница была добыта. Охотник отдал её мне.

В другом случае (февраль 2005 г.) лесная куница выбрала в качестве дневного убежища древесный завал, покрытый громадным слоем наста. Три-четыре ствола средневозрастных давно высохших елей были словно набросаны друг на друга, как бы перекрёстно, образуя под собой, а также толщей крепкого снега просторные и комфортные пустоты, в которых и пряталась куница. Попытки выгнать её оттуда не удались. Несколькими днями позже, на границе затопленных торфяников и ольхового заболоченного леса, куний след привёл меня к здоровенному десятиметровому пню чёрной ольхи, толщиной, сантиметров сорок на уровне глаз. На высоте пяти метров в нём было дупло, - с виду, неплохое убежище для зверя. Соскоков с пня тоже не было; ближайшая живая ольха стояла в 3 – 4-х метрах. Мы, вдвоём с другим уже напарником начали было подыскивать колот для вышугивания её оттуда. Но всё же для надёжности, я решил сделать более обширный круг, пока не наткнулся на выходной след хищника. Оказалось, куница, забравшись на вершину пня, сумела допрыгнуть до тонких веток ближайшей ольхи и непонятно как, уцепившись за них, забралась на дерево, с которого также «верхом» пошла по остальным и спустя метров тридцать сошла на снег. Находился ли зверь в том дупле, и почему куница не сошла на снег сразу с этого пня, а шла причём довольно долго по деревьям, - загадка. Есть основания полагать, что дупло всё же представляло для неё определённый интерес.

Следы прыжка лесной куницы с дерева в снег я наблюдал только однажды, это было в феврале 1994-го года. Следы я нашёл уже в сгущавшихся вечерних сумерках. Зверь шёл «верхом» по ветвям мощных елей, стоящих между двумя массивами ольхового леса. Достигнув крайней ели, куница пробежала по еловой лапе, расположенной на высоте трёх-четырёх метров, после чего спрыгнула с неё в глубокий рыхлый снег, удалившись в момент падения от края этой ветви ещё на два метра. Преодолев заснеженную поляну, хищник вскоре скрылся в лесу.

Что касается экскрементов лесной куницы, то есть здесь одна характерная для этого зверя особенность. Довольно часто куница производит дефекации на стволах ветровальных деревьев, пнях, а также, давно упавших и «вросших» в землю деревьях. Но случается находить её фекалии и на ровной поверхности почвы, или снега, причём такие находки всё больше начинают попадаться в лесу уже с конца лета. Так, в сентябре 2010-го года на почти похороненном под землёй разлагающемся древесном стволе я нашёл экскременты лесной куницы, полностью состоящий из кожуры и семян ягод дикой рябины, представляющий собой довольно бесформенную кучку. В августе 2007-го года, продираясь сквозь старую вырубку, на преграждавшем мой путь упавшем стволе я обнаружил довольно крупную «колбаску» лесной куницы, целиком состоящую из остатков мякоти каких-то плодов лесного кустарника, или деревца, а также включавшую в себя многочисленные вкрапления семян. К сожалению, вид потребляемого корма определён не был, не было и фотоаппарата, чтобы сделать нужные снимки. Оба этих случая уже указывают на всеядность лесной куницы. Начиная с позднего лета, в рацион её кормов, помимо животных постепенно начинают входить и растительные: плоды различных кустарничков, древесных форм и пр. В снежный период, картина, в целом, меняется: хищник возвращается к привычному питанию. В марте 2022-го года, идя по следу двух рысей, я случайно наткнулся на куний след. Он бежал по мелкому снежку, покрывающему панцирь лесного наста. Экскременты куницы, состоящие, скорее всего, из шерсти и прочих остатков мышевидных грызунов (?) и имеющие черноватый цвет, были оставлены прямо на пути следования хищника: на чуть выделяющемся бугорке наста меж двух елей. Они состояли, как бы из двух частей: длинный, одинаковой толщины фрагмент с острым кончиком имел длину – 11 см; противоположный, закруглённый – 4,5 см. По всему было очевидно, что общий размер фракции, переломанной ближе к тупой части, составлял – 15,5, при средней толщине – 1-1,2 см.

В заключение хочу описать один интересный случай, касающейся лесной куницы и приключившийся со мной, также на охоте. Хоть случай этот и не относится к следам деятельности этого хищника, всё же он - из ряда вон выходящий, а потому я счёл нужным поставить его в эту статью.

После того, как мы с товарищем добыли свою первую куницу, мои дальнейшие поиски этого драгоценного зверя, зимой, 2003-2004-го годов не закончились, а, наоборот, усилились. Каждые свои выходные я посвящал охоте на него. Хотелось именно вытропить этого хищника, исключить всякую случайность и приложить все знания и усилия, чтобы именно они принесли, желаемый результат. Но всё было не так, как мне бы того хотелось; тропление, равно как и охоты проходили впустую. Но, однажды, наступил день, благодаря которому я результативно завершил этот сезон. Признаться, я долго потом не мог дать объяснения случившемуся, которое произошло со мной на исходе зимы. Случай выходил за пределы объяснимого, как мне казалось тогда, да и сейчас… Им я и хочу завершить эту статью.

Ради последних дней зимней охоты, я взял отпуск в феврале. С самого начала установилась замечательная погода. Зима внезапно превратилась в раннюю весну. Мощные утренние заморозки скоро подавлялись теплом поднимающегося солнца. Утренние лучи до боли в глазах озаряли и скрашивали лес. К полудню, солнце, как казалось, не уступало весеннему, значительно ободряя наши ежедневные маршруты по заснеженным лесам. Днём, правда, к лыжам начинал налипать снег, но это уже были мелочи. В тот удачный день всё было так же. Хоть куница и не выходила из головы, но тогда, с самого утра, мы с напарником решили просто прогуляться по лесу, насладиться природой и почувствовать первое тепло приближавшейся весны. После долгого полуденного привала с костром, мы продолжили путь, осматривая следы и наслаждаясь сказочными видами. Мы шли сквозь высокоствольный и очень красивый и старый еловый лес. Снегопада не было давно; за это время белки и куницы успели наследить во всём лесу в невероятном количестве.

Весь день мы торили единственную лыжню, идя друг за другом, как в один прекрасный момент, почти на выходе из леса, нам пришлось разбиться в стороны, когда наш путь преградила рухнувшая ещё по осени огромная ель. Напарник, шедший впереди, свернул влево, меня же, вместо того, чтобы следовать по лыжне, какими-то силами потянуло вправо. Соскальзывая временами с тонких черёмух, воткнутых дугами в снег, я уже огибал лежащую крону нашей общей преграды, как внезапно остановился от чего-то, проникшего тогда в моё сознание.

Что это было, не знаю. Но это, «что-то» заставило меня поднять голову и… одновременно застыть в полнейшем непонимании происходящего. Одним единственным взглядом я прострелил взгляд куницы! Или она мой… Необъяснимое было ощущение; я смотрел в глаза зверя, которого так давно искал. Из всего того, что было разбросано на панораме зимнего ельника, из всех мириад точек, я попал взглядом прямо в глаза куницы, замершей на еловой лапе старого дерева, примерно в тридцати метрах. Такое ощущение, что зверь, засевший там, в кроне, гипнотизировал меня, заставив в конечном итоге выдать себя, на свою погибель. Находясь, как бы, по действием тех же чар, я, всё же, снимаю с плеча заряженную «вертикалку», я стреляю в хищника. После выстрела, куница, скорее всего, раненая, ещё больше замерла на месте, сильнее прижавшись к ветке. Боясь, что она скроется в хвое, я не мешкаю со вторым выстрелом. На этот раз я вижу, как зверёк в роскошной шкурке, цвета «кофе с молоком», сшибая остатки снега с ветвей, уже падает вниз.

Моим трофеем также оказалась самка, только очень исхудавшая. Вероятно, нелегко ей было охотиться на белок, следами которых был сплошь исписан весь лес. А сам случай такого нахождения куницы до сих пор остаётся за гранью моего понимания. Случайностей, как известно, не бывает; так что же это было? Сила взгляда, или что другое, – загадка. Оглядываясь назад, я понимаю, что много неразрешённых и загадочных моментов осталось у меня на памяти за долгие годы тропления зверей. Но, определённо, постоянный поиск ответов на все прошлые и предстоящие вопросы прививает к науке - читать следы, ещё больший интерес.

Все ссылки на тему "Следы охотничьих животных"