Следы рябчика .

Я завершал свой долгий и утомительный путь, пробираясь по заснеженному и заболоченному ольховому лесу. Быстро угасал морозный декабрьский день. Солнце светило ещё ярко, но того, пусть мизерного тепла, которое ощущалось в полдень, не было. А забравшись в тень частых стволов, я был недосягаем и этим лучам. Здесь царил холод – выдыхаемый воздух превращался в пар, а руки застывали даже в варежках. Скоро я вышел на заболоченную поляну. Летом бы сюда не ступила нога нормального человека. Но не сейчас; вязкий ил был скован морозом и укрыт снежным одеянием, неровным, из-за множества болотных кочек. Вся поляна была редко истыкана тростником, переломанным и обезображенным непогодой. Со всех сторон меня окружала грязная белизна заболоченных берёз. Наверное, только в этом месте, чёрная ольха уступала берёзе.

Как-то случайно, осматривая верхушки деревьев за поляной, я уловил взглядом тёмный предмет, находящийся вплотную к стволу и в окружении многочисленных чёрных веток. Принимая объект за каповый наплыв, я всё же достаю бинокль. Почти мгновенно его окуляры на морозе покрываются плёнкой влаги, очертания размываются. Всё же, несмотря на искажения, я хорошо вижу, как на ветке, прижавшись задом к берёзовому стволу, распушив оперение и превратившись в мягкий, словно раздутый шар, чуть вскинув коротенький клюв, комфортно отдыхает самец рябчика. Это была настоящая удача! Мне посчастливилось подойти к дикой, осторожной птице почти на сорок метров, да к тому же застать её на отдыхе – за целый день это было незабываемым везеньем и наградой за все те пустые километры пути, проложенные за спиной.

Рябчик устроился чуть ниже кроны берёзы, высотой около 14 метров, и, скорее всего, возможно так и не заметив меня, предавался дневной дрёме. Серым, распушившимся на морозе шаром, втянув голову, петушок скорее лежал на ветке. Я рискнул ещё приблизиться, пока этот ком рыхлого оперения с крупной рябью по бокам, не был заметен превосходно даже невооружённым глазом. Короткий зимний день буквально на глазах превращался в вечер. Холод усиливался. Я подошёл ещё ближе и упёрся в ольху… И тут я заметил, как рябчик тревожно вытянул шею. Но, несмотря на то, что я был замечен, птица не спешила покидать своего насеста. Поднявшись, рябчик переступил на соседнюю ветвь. Всё тем же распушённым шаром петушок не спеша зашагал по ветке, как, достигнув вершины её излучины, остановился и… принялся обрывать висящие над ним серёжки. Своим появлением я вроде как поторопил рябчика с ужином и невольно стал свидетелем его вечерней кормёжки! Подобное я наблюдал впервые, а потому был сильно впечатлён этой сценой, напрочь забыв о морозе, сковавшем лицо и руки. Периодически посматривая в бинокль, я наблюдал, как рябчик переступал с ветки на ветку, как ловко клевал он мороженый корм. Некоторые берёзовые серёжки отрывались с черешком и летели в снег, снабжая меня материалом для рисования очередных следов деятельности этой птицы. Просто великолепно удерживаясь на тоненьких веточках, ловко обхватывая их пальцами, имеющими по краям эволюционное новшество – гребёнчатую бахрому, рябчик чувствовал себя превосходно на ветвях любой гибкости. Всюду, где только мог дотянуться, доставал он свой скудный, но почти единственный, а потому жизненно необходимый корм. Точно миниатюрная курица, шагающая по насесту на деревенском дворе, лесной красавец легко и свободно перемещался по естественной и столь шаткой высотной присаде, окружённой его постоянным зимним кормом.

Разумеется, наблюдать подобные сцены в природе – дело случая. Далеко не каждое животное позволит так рассмотреть себя. Руководящая роль в познании биологии каждого вида и, в частности, рябчика, отводится изучению следов деятельности, которые те оставляют в результате своего пребывания в дикой природе. Особенно это касается всего снежного периода. С установлением снежного покрова прослеживается однообразная жизнь рябчика, периодически читаемая нами на белых страницах.

Рябчик, подобно другим нашим тетеревиным, на зиму переходит от наземной формы существования к древесной. За редким исключением, рябчика кормят зимой деревья, на снег спускается редко, да и бегает мало. Только ночёвка в морозы и связывает его с поверхностью, а в особо суровые зимние дни и ночи тетеревиные могут пребывать под снежной толщей от 20 до 22 часов. Зачастую, первый снег застаёт рябчиков, когда они ещё продолжают кормиться на земле. В таких случаях, разбирая его незамысловатые крестики-следочки в снегу, можно устанавливать состав потребляемых рябчиком травянистых растений. Лапа рябчика схожа с таковыми всех лесных куриных, только самая маленькая. Её отпечаток имеет длину около 6, при ширине – 5-5,5 см. Как и у всех тетеревиных, след оставляют все четыре пальца. Угол развода между боковыми пальцами очень тупой, почти развёрнутый. К октябрю пальцы лап рябчика обрастают гребневидной роговой бахромкой (сезонное приспособление тетеревиных, связанное с удержанием этих птиц на обледенелых и гладких ветках кормовых пород), отчего отпечатки лап кажутся более толстыми. Как почти все птицы, рябчик немного косолапит, т. е. ставит ногу средним пальцем внутрь линии следа, часто чиркая когтями о снег. Передвижение его по земле или снегу состоит из двух простых форм: шага различной интенсивности и пробежкам. Длина неторопливого шага при кормёжке составляет 7-9 см, на перебежках она достигает 25 см (личные данные).

С установлением снежного покрова в местообитаниях рябчиков на глаза начинают попадаться открытые лоточки на снегу – места дневного отдыха и ночлега рябчиков. Первый снег становится доказательством того, что по первозимью рябчики ночуют и днюют на земле. При малом снеге они ложатся практически на землю, при более высоком глубина открытых лунок составляет от 4-х до 14 см. Размеры лёжек обычно – 14 х 20 см, но могут увеличиваться на более глубоком снегу. Обычно рябчики устраиваются на отдых под невысокие ели, ища относительную защиту от дурного глаза под пологом нависших хвойных лап. Взлетают они, обычно выбегая из-под веток. На дне таких лунок нередко видишь помёт птиц в виде маленьких «червячков» сернисто-жёлтого цвета (если рябчик кормился на берёзе) или ржавчинного (при кормёжке на ольхе серой). Но ни разу я не находил в них, горчичного цвета, массы выделений слепой кишки, из-за чего долгое время принимал подобные открытые лунки за днёвки рябчиков.

С наступлением настоящей зимы, как только снежный покров станет достаточно глубок, птицы начинают закапываться в снег, устраивая в верхней его части снежные норы, увеличивающие шансы рябчиков пережить зиму. Из всех наших лесных кур, норы рябчиков самые маленькие. Длина общей композиции следа закопавшегося рябчика, от мазка хвоста до кончиков распахнутых крыльев при вылете, обычно не более метра. Бывали случаи, когда я находил и полутораметровые убежища. Организация подснежной норы такова. Ныряя с веток ближайшего дерева, рябчик заглубляется в снег, оставляя на поверхности чуть вытянутое отверстие, равное толщине птицы. Нередко здесь видна длинная борозда – свидетельство того, что рябчик шёл на закапывание, в низком, бреющем полёте над самой поверхностью снега, тормозя при этом грудью и хвостом. Иногда птицы заглубляются после длительного перехода – «закапываются пешком». Далее рябчик минирует своим телом снежную толщу, иногда высовывая наружу голову для «промера» потолка и, возможно, осматриваясь. Это коридор в его спальню, которая в нескольких десятках сантиметров дальше. Сама камера, где располагается птица, немного углублена относительно коридора и равна размерам рябчика. Как известно, при сильных морозах или длительной непогоде рябчики проводят под снегом значительную часть суточного времени, вылетая лишь на кратковременную кормёжку. При этом закапываются они вторично всегда на новом месте. И, наконец, заключительный этап в норе рябчика – вылет из-под снега. Выходное отверстие, которое почти всегда крупнее отверстия погружения, располагается либо над местом отдыха птицы, либо немного впереди его. Рябчик сходит чуть вперёд и вырывается наружу, оставляя на поверхности снега отпечаток коротких тупых крыльев, размахом около 40 – 43 см. На дне подснежного убежища рябчика, как и других тетеревиных, мы видим кучку испражнений, а бесформенные массы выделений слепого кишечника вышеуказанных птиц наверняка укажут на ночлег.

Если по предзимью рябчики устраиваются на открытый отдых под стволами ёлок, там, где снега меньше, то в течение зимы их подснежных убежищ, за редким исключением, здесь не найдёшь. Наполненная ветками, хвоей и прочим мусором, падающим с елей, толща снега, к тому же более уплотнённая и не такая глубокая, затрудняет благополучное закапывание рябчиков в подобных местах. А потому ельникам, с точки зрения устройства подснежных убежищ, рябчики предпочитают более открытые места. Под снег они зарываются там, где снега скапливается больше. Обычно это окраины леса, покрытые редким кустарником, лесные болота, низинные полянки в лесу, разреженные, чахлые ольшаники и березняки, старые, целиком заснеженные лесные дороги и тому подобные места.

Поскольку рябчики в зимнее время держатся парами, то нередко, обнаружив одну снежную нору, недалеко, иной раз всего в трёх-четырёх метрах, видишь вторую. Я, к сожалению, не могу установить половую принадлежность птиц по найденным убежищам, поскольку самец и самка по размерам и морфологическим особенностям практически неотличимы.

В марте рябчики уже охотнее спускаются на снег, много бегают по его поверхности, склёвывая множество еловых семян, которыми щедро орошают весенний наст шишки, раскрывающиеся на солнце. Здесь же, со снега, птицы склёвывают почки ив, черёмухи и малины, торчащие низко над его поверхностью. В период брачного возбуждения, самец рябчика «чертит» по снегу опущенными крыльями, так же, как и глухарь. Лично я таких следов не видел, но неоднократно наблюдая петушков, бегающих в начале апреля, с распущенными крыльями по лесной подстилке, лишённой снега, легко можно представить эти следы токового поведения и на снегу. И это, пожалуй, единственный случай для рябчика, когда по таким «чертежам», на снегу, определяется именно самец.

И, насколько следы рябчика обычны в зимнее время, настолько же редки они в бесснежное. Очень редко удаётся увидеть отпечаток его лапы где-нибудь на грязи лесной дороги или на старой кротовой куче. Почти всегда натыкаешься на так называемые «порхалища» - ямки в нагретой солнцем земле, в пыли которых барахтаются рябчики, очищаясь от эктопаразитов. Такие «порхалища», или пылевые купалки, располагаются всегда на солнечной стороне: опушке леса, крае лесной полянки или старой вырубки. Они встречаются с тёплых и сухих апрельских дней до солнечных дней октября (личные данные). Подобные пылевые ванны принимают как тетеревиные, так и фазановые наши птицы, но из лесных кур, «порхалища» рябчиков, – самые маленькие. Это круглые ямки с бордюрчиком из земли и пыли, глубиной 4 – 8, и диаметром обычно 18 – 19 см. Таких ванночек на солнечной стороне леса можно встретить несколько, и, скорее всего, они принадлежат выводку. Нередко на дне таких пыльных ямочек можно увидеть одно или несколько выпавших кроющих или пуховых пёрышек, или, ещё реже, фрагмент помёта. Сухие экскременты рябчика схожи с таковыми других тетеревиных птиц, но опять же, самые маленькие. Это «червячки» сернисто-жёлтого цвета, побелённые с одного конца, длиной 15 – 20 и толщиной около 5 мм.

Рябчик считается исключительно лесной птицей, проводящей всю свою жизнь в пределах лесных массивов. И это бесспорно. Но за последние годы я выявил несколько фактов встреч этого вида за пределами леса. Пару лет назад, поздней осенью, я отправился за водой на ближайший родник, как на тропке, ведущей к сырому ольховому лесу, сквозь разреженный кустарник, повстречался с петушком рябчика. Птица так увлеклась наземной кормёжкой под пологом низкого ивняка, что незаметно выбежала на тропку, да так и бежала по ней в направлении ко мне, отдалившись от ольшанника метров на сто. Несколько нетрадиционная для скрытной, лесной птицы ситуация. Способен рябчик перелететь и довольно большую поляну, разделяющую два лесных массива. В начале января 2008 года, я по следам открыл для себя нечто новое в привычной жизни вроде бы лесной птицы. Рябчик, или пара (неизвестно), временно «заселили» заболоченный участок крупного луга, густо поросший низким и сильно разросшимся, тесным кустарником. Рябчик (или несколько) бегали здесь среди сплетений веток, ныряя в промежутки между сугробами и скрываясь под крышеобразными навесами из тесно сросшихся веток, покрытых снегом. Такие тоннели были хорошим укрытием для птиц. Здесь же в сугробах, покрывающих низкий, но густой кустарник было обнаружено несколько лунок, в которых отдыхал рябчик. Интересно, что всё это происходило вне леса (единичные деревья ближайшего леса всё же подступали сюда) и, судя по следам, продолжительное время. Данная картина следов, покрывающая сугробы низкого и густого ивняка среди заболоченного луга, вдали от границы леса, больше напоминала деятельность серых куропаток. Наконец, в середине марта 2001 года, я обнаружил довольно старые и заплывшие на солнце следы пребывания рябчика на заснеженном чистом лугу, в двадцати метрах от резкой границы смешанного леса. Продолжительность пребывания птицы на окраине луга мне неизвестны. Сев на снег, почти со стороны луга, рябчик прошёл почти метр, при этом он целенаправленно пробуравил снег, сделав выраженный желоб, шириной 11 см. Далее, в этом же жёлобе он испражнился «червячками», а ещё дальше – и выделениями слепого кишечника, после чего выбрался на поверхность снега, немного прошёл и взлетел. Полетел уже к лесу.Данный снежный лоток, устроенный рябчиком, напоминал подснежную нору, лишённую кровли. Рябчик явно буравил снежную толщу, двигаясь вперёд. Но дело не в том, оттаявшая ли это на мартовском солнце подснежная, зимняя камера, или недавно устроенное временное и открытое убежище. Важно другое - рябчик сел на поверхность снега и, скорее всего, отдыхал определённую часть времени за пределами лесного массива, на чистом, заснеженном участке луга. Такой факт больше свойственен тетереву. Но тетерев и является птицей скорее открытых просторов, нежели глухих лесных массивов. И это не единственный случай. В какой-то степени этот факт понемногу разбивает сложившееся стереотипное представление о рябчике как исключительно лесной птице и дополняет всю его экологию некой пластичностью поведения. Подобные находки следов интересны.

Животные, в той или иной мере, могут немного отходить от привычных нам «норм поведения». Случаются исключения от общепринятых стандартов. Общеизвестно, что серая куропатка никогда не садится на ветки деревьев. Но, как-то давно, возвращаясь по первозимью с охоты, мы с друзьями продирались ночью сквозь заросли ивняка в поле. Осветив фонарём один куст, мы увидели семейку куропаток, собравшихся на ночлег на его нижних ветках. Хоть и находились они над самым снегом, но, тем не менее, эти типичные наземные куриные располагались на ветках. То же самое можно видеть и с типично лесным рябчиком. Интересные и необычные находки следов деятельности животных в большей степени, чем визуальные наблюдения, могут открыть совершенно новые стороны их жизни. А потому каждый экскурс в дикую природу наполнен предвкушением новых открытий и заряжен неиссякаемым оптимизмом.

Все ссылки на тему "Следы охотничьих животных"