Следы американской норки .

Начиная с начала 30-х годов XX столетия, мы, российские охотники и все любители природы, сегодня имеем дело с двумя видами норок, распространёнными на территории нашей страны. Норка европейская – коренной и истинный обитатель наших водных и околоводных биотопов. Норка американская – вид иноземный, но освоившийся и приспособленный к жизни у нас настолько, что давно уже является обычным и широко распространённым представителем семейства куньих. Чего нельзя уже сказать о местном, аборигенном виде.

Как видно из названия, родина этой норки – Северная Америка. Однако, эта чужестранка так прочно вписалась в нашу природу, что вероятность встречи, где-либо, норки европейской – редкость немалая. Все без исключения трофеи, которые мне приходилось осматривать у знакомых охотников, были американскими норками. Интродукция этого вида в нашей стране, как и упоминалось, началась с 30-х годов прошлого столетия. Любопытно, что заселение нашей страны этим видом происходило как целенаправленно, так и по причине случайных побегов этих зверьков со звероводческих ферм. Повсеместно, по всей необъятной территории бывшего СССР из звероводческих хозяйств сбегало большое количество выращиваемых там норок. На воле эти полуручные зверьки держались вблизи ферм и больше были активны днём. В итоге, новый вид прекрасно адаптировался к новым условиям. Мало того, он захватил власть над более слабой во многих отношениях норкой европейской. Изгоняет и вытесняет местную норку повсюду. Причём, термин «вытесняет» не означает прямого уничтожения взрослых особей. Конкуренция здесь более сложная. Будучи агрессивной по своей природе, американка при любом удобном случае уничтожает щенков других видов куньих, обитающих на её участке, в частности, норки европейской. К тому же гон американской норки проходит очень рано, в самом начале весны. А, значит, и потомство её появляется раньше, в результате чего повзрослевшие выводки быстрее заселяют новые и самые благоприятные места обитания, подвергая коренных норок более худшим условиям, например миграциям, нередко приводящим их к гибели.

Американская норка оказалась как процветающим видом, так и доминирующим, над своим европейским сородичем. Она крупнее и сильнее. Вес некоторых самцов доходит до двух килограммов. Норка способна забираться на деревья в случае опасности, охотно поселяется в антропогенном ландшафте (что обычно у неё на родине), с успехом для себя обживает любой более-менее проточный водоём, будь-то торфяные карьеры или мелиоративный канал. По всем признакам, показатель её экологической гибкости значительно превышает таковой европейской норки. Случайные спаривания самцов американских норок с самками европейских не приводят к появлению потомства. Это защищает последних от угрозы смешения кровей, и зародыш не развивается. Во многих областях России европейская норка, ввиду своей редкости, взята под строжайшую охрану, а потому встретить её – большая удача.

Оба вида хорошо различимы. От нашей коренной, европейской норки американка внешне отличается цветом губ. У первой – белые обе губы, у второй – только нижняя. К тому же, белые участки и отдельные волоски у американской норки просматриваются на нижней стороне тела, особенно проступая на груди. Иногда они тянутся узкой прерывистой полоской вдоль всего брюшка, увеличиваясь вновь у основания хвоста.

Норка – зверь полуводный. Там, где есть лесные речки, ручьи, торфяные карьеры, канавы, можно наверняка встретить следы этого хищника. И в бесснежное время, где-нибудь на илистых отмелях, и особенно, как выпадет снег, её следочки бегут по береговым линиям водоёмов, заснеженному льду, ныряют в пустоты льда, вдоль берегов, скрываются в чернеющих по заснеженному ледку полыньях. Наиболее часто следы норок начинают попадаться на глаза поздней осенью и в предзимье, т.е. когда ложится первый снег.

Следов европейской норки, как и её самой, я не встречал. Два рисунка со следами этого вида приводятся в «Спутнике следопыта» А. Н. Формозова. В одном случае – это р. Северная Двина, Архангельской области, в другом – Нея, Костромской. И поскольку американская норка у нас наиболее распространена и обычна, то говорить будем о следах этого вида. Начнём с отпечатков лап. В зависимости от размеров, я разделяю следы наших куньих на три группы. К категории мелких относятся следы горностая и ласки. Самые крупные принадлежат кунице, выдре, барсуку. Промежуточное звено составляют следы средних хищников – хоря и норки. Сразу хочу высказать своё субъективное мнение по поводу отличий следов хоря от таковых норок, особенно на рыхлом снегу, где детализация отпечатка почти отсутствует. Следы эти – практически неотличимы! Думаю, почти все писатели-следопыты, если только они не из коренных тунгусов и эвенков, знание следов у которых уже в крови, так грамотно и красноречиво, до малейших тонкостей, учат нас твёрдо ставить точку в определении следа почти никогда не скажут на сто процентов, какому из этих двух куньих принадлежит след. При условии, что следы эти встречены на одном определённом участке местности. Поскольку хорь нередко селится у воды, а норка, по разным причинам, может от неё удалиться. В таком случае уверенно ответить на вопрос в различии обоих видов нельзя. Другое дело, если вы встретили одни такие следы в своём курятнике, а другие, совершенно похожие, выбегающие из речной полыньи, тут уж наверняка можно вычислить их обладателей. По чернотропу, на чётких отпечатках лап на грязи видно, что передние конечности лесного хоря более когтисты. Но на рыхлом снегу этого не видно. Отпечатки лап хоря и норки идентичны. Они одинаково передвигаются прыжками, ставя на следу как две, три, так и все четыре лапы. Также одинаково съезжают на груди и животе по снежным откосам. Только в отличие, например, от выдр, у которых подобная процедура носит игровой характер, скольжение норки и хоря - как бы вынужденное, облегчающее им передвижение. Но если у хоря путь перемещений более прямолинеен, то у норки он более запутан, суетлив, и имеет множество резких поворотов. За всю зиму не увидишь этих зверьков на поверхности снега. Большую часть жизни норка проводит под ним и пустотах подо льдом, вдоль береговой линии, появляясь снаружи лишь в оттепели.

Размеры отпечатка следа американской норки на снегу примерно 2,5 X 3,5 (мелкий снег) - 3,5 X 4 см (более глубокий). Длина прыжков обычно 30-50см, но доходит и до 80 см и даже метра. При перетаскивании тяжёлой добычи, скажем, травяной лягушки, длина прыжка заметно укорачивается, а сбоку от парных отпечатков лап хорошо виден «потаск» - периодически появляющиеся линия следа, оставляемая наиболее выступающими частями волочащейся жертвы. Ширина следовой дорожки, особенно в глубоком снегу, достигает 10 см.

Являясь полуводным млекопитающим, подобно выдре, норка всё же не такой искусный рыболов. Поймать рыбину – удача для норки. В большей степени она довольствуется земноводными, водными и околоводными мелкими грызунами и даже крупными насекомыми, обитающими в воде. В старых пустотах, прорытых бобрами, на торфяниках, которыми охотно пользуются норки, я по осени находил довольно крупную чешую карасей, в качестве остатков пищи этих хищников. Весной и летом норка нередко разоряет гнёзда уток, лысух и прочих водоплавающих и околоводных птиц; выпивая яйца, хищница оставляет на скорлупе характерные проколы – следы зубов. В прошлом году, пасмурным ноябрьским днём, я натолкнулся на следы норки, тащившей какую-то добычу. Пройдя несколько метров вдоль торфянистой речки, я обнаружил её добычу - здоровенную травяную лягушку, лежащую на влажном снегу, череп которой был прокушен норкой. Так поступают многие куньи, обездвиживая добычу. Но даже и без этого прокуса, лежащая на сыром снегу лягушка была уже обездвижена наступившими холодами. А однажды один мой знакомый, смотрящий за плотиной на городском водохранилище, рассказал, как, отвалив приставленный к стене деревянный щит, был поражён зрелищем, представшим его глазам. Из-под щита, который он ещё едва пошевелил, буквально повалила наружу целая масса обглоданных панцирей речных раков, накопившихся там за большой период времени. Виновницей тому была американская норка, которая не раз была замечена вблизи плотины. Найдя укромное местечко недалеко от воды, она раз за разом таскала туда пойманных раков, чтобы в своё удовольствие разделаться с ними. Жаль, я не видел этих остатков пищи. Такие бы рисунки получились!

Гнездовые норы норки устраивают в нишах под нависшими берегами речек, ручьёв и торфяных канав, пустотах старых бобровых нор, под корнями прибрежных деревьев и т. п. Мне посчастливилось найти осеннее-зимнее логово американской норки, устроенное в заломах сухого тростника на насыпном берегу искусственного водоёма, на краю заболоченного ольхового леса. Вход располагался выше уровня воды, изначально расширенный, впоследствии суживающийся, перед самым логовом. Жилая камера была маленькой, длиной не больше 20, при диаметре – 12 см. Видимо, это самые оптимальные размеры убежища, в условиях предзимья и низких температур. Длина всей норы составляла около 80 см. Примечательно, что жилая камера была покрыта своеобразной выстилкой, состоящей из полосок листьев, разрезанных вдоль, и нескольких метёлок сухого тростника. По всему коридору, начиная от береговой линии и до жилой камеры, были неряшливо раскиданы остатки еды этой норки – задние лапки четырёх прудовых лягушек. Такие остатки могли говорить о богатейшей кормовой базе этой особи, поселившейся на мелиоративной канаве. Вскоре, мои заключения оправдались. Этот экземпляр был добыт. Им оказался крупный, хорошо упитанный, разжиревший самец, прекрасно подготовленный для встречи зимы.

Американская норка, как вид, основательно вжилась в наш ландшафт, и, подобно всем завезённым к нам животным (енотовидная собака, ондатра), её будущее не вызывает опасений. Напротив, оно – её процветающее будущее, всё более прогрессирующее, - остриём ножа скользит по судьбе нашей местной, европейской норки, природная ниша которой до того момента принадлежала только ей одной. Несмотря на то, что мы испокон веков жили и живём, бок о бок с ней, увидеть её в дикой природе с каждым годом становится всё сложнее, и, что того хуже, вряд ли вообще представится возможным. Прежде чем расселять по всей стране разные виды, эволюционно чужие для новых мест, человек должен помнить, что палка – о двух концах. Распространение и процветание таких новых, чужеродных форм, у которых есть своя родина, прямо пропорциональны обречению на жалкое и угнетённое существование многих местных, зачастую ранимых и уязвимых видов.

Все ссылки на тему "Следы охотничьих животных"