Следы лисицы .

Лисица для меня – исключительно интересный объект, которому я выделяю едва ли не самое почётное место среди прочих представителей царства животных. Год за годом, спорадично наблюдая за лисицей и изучая особенности её поведения, я бы никогда не пришёл к таким результатам, не оставляй она после себя столь широкий спектр следов разного рода деятельности, благодаря которому этот вид заслужил моё пристальное внимание и искреннюю любовь. А потому достиг высокого уровня в рейтинге самых рассматриваемых видов. Не могу сказать, что изучил этого хищника вдоль и поперёк, поскольку вопросов больше, чем ответов, скажу только, что знаком с ним лучше, чем с каким-либо другим представителем класса млекопитающих, проживающих по соседству со мной. Всё, что я знаю об этом звере, почти на 90% построено на анализировании следов его жизнедеятельности, которыми лисица, как вид, щедро снабжала меня на протяжении двадцати лет. Многое из того, что было известно об этом хищнике, я открывал сам. Сейчас, оглядываясь назад, пусть и не на такой длинный путь, я всё больше соглашаюсь с замечательным зоологом-охотоведом – Руковским Н. Н., говорившим, что одним из методов познания экологии животного является изучение его следовой деятельности. Таким образом, во все времена года лисица давала мне тот бесценный материал, на основании которого можно, в целом, обрисовать всю картину образа жизни этого интересного во многих отношениях зверя. Далее я хочу представить наиболее полный комплекс следов деятельности этого зверя, различных по своей направленности, которые она оставляет в результате своего пребывания в дикой природе.

1. Следы основных передвижений и отпечаток лапы.

Ровная, словно ниточка, цепочка лисьих следов, теряющаяся в белизне искрящегося на солнце заснеженного поля известна каждому. Так, в основном, перемещается лисица, труся мелкой рысцой по любому субстрату. При таком способе передвижения лисица бежит, что называется, след в след, образуя знаменитую свою стёжку. Собака так уже не пробежит. Ускоряя свой бег (рысь), этот хищник уже не попадает задней лапой в след передней, а выносит её вперёд; разница между этими отпечатками определяется скоростью бега. Такой аллюр также характерен для лисиц и попадается довольно часто, как на грязи, так и снегу. Будучи потревоженной охотником, либо собакой, лисица переходит на прыжки. Это галоп. При этом видны отпечатки всех четырёх конечностей: передних – сзади в линию и впереди расположенных, задних, расставленных в стороны. И, наконец, в случае смертельной опасности, лисица идёт карьером (намётом). Это самые грандиозные и стремительные её прыжки. Как правило, они выстроены в косую или неровную линию; пара отпечатков сзади, это всегда следы передних лап. По утверждениям, длина таких прыжков может быть свыше 3-х м. Я регистрировал прыжки до 2,5 м.

Теперь о самом следе. След лисицы компактен. Отпечаток передней лапы – более вытянут; задней – округл. Пальцы сжаты в комок, но в то же время между подушечками (мякишами) всех четырёх пальцев (1-й палец не оставляет отпечатка) существуют заметные промежутки, чего почти никогда нет у собак. Особенно эта разница заметна между боковыми пальцами и задней подошвенной мозолью, в то время как у собак эта задняя мозоль буквально соприкасается с таковыми боковых пальцев. Благодаря опушённости лап, зимний след лисицы кажется размытым даже на влажном снегу. Мякиши боковых пальцев всегда стоят позади передних. Но главное, нигде не упоминаемое отличие – это малые размеры задней подошвенной мозоли, как будто зверь лишь слегка на неё опирается. По форме она похожа на треугольник с закруглённой задней частью. На рыхлом снегу этот отпечаток почти не виден. Следует оговориться, что всё только что сказанное относится к задним лапам лисицы, а поскольку при обычном передвижении трусцой зверь ставит заднюю ногу в след передней, то охотники наиболее часто видят этот след – отпечаток задней ноги. На передних лапах эта мозоль крупнее и шире, но всё же не такая, как у собак, а задний её край вогнут внутрь. На задних она слабо просматривается, причём на этих отпечатках видно, что боковые пальцы заметно сдвинуты к этой, почти не заметной подошвенной мозоли. Всё это я изучал на разных лисицах своего региона (Ивановская обл.), поэтому я не вправе делать обобщающих выводов, касающихся этого вида, в целом. Возможно, местами лисий след имеет различия.

2. Мочевые точки и следы брачной активности.

В том случае, когда лисий след определить становится сложновато (что нередко и происходит, особенно, когда встречаешь его где-нибудь на проезжей дороге или вблизи населённого пункта), выручает один надёжный признак. Мочевая точка лисицы. Ибо запах её мочи, несравним ни с каким другим. На ходу зверь мочится довольно часто и, чтоб развеять все сомнения нужно найти и понюхать снег, куда помочилась лисица. Даже по истечении нескольких часов вас мгновенно обдаст ни с чем несравнимый аромат лисьей мочи, пахнущий фиалками, как говорил Пришвин. Своеобразный и далеко не противный, стойкий запах моче придаёт секрет особой желёзки, находящейся сверху, у корня хвоста. Аромат этот сильнее на следу только что прошедшей лисицы или у этих хищников во время гона. Такая обонятельная страховка мне, однажды, пригодилась, когда я шёл по ломаному следу с огромным отпечатком ноги, не уступающем следу большой собаки, о чём и говорил и сам ход. И только наткнувшись на мочевую точку, я, к своему изумлению, понял, что тропил возможно раненого или больного лиса…Так что не всегда лисица чертит свою ровную цепочку. Бывают и исключения. Лисы мочатся также, как и все собаки; если набрызгано в сторону, это лисовин, если на следу – самочка. Таким образом звери помечают границы своих участков, забрызгивая наиболее выделяющиеся ориентиры: одиночные деревца, возвышения среди ровных мест, торчащие из-под снега веточки высохшего бурьяна и т. д. Мечение территории этих животных достигает максимума к моменту «лисьих свадеб», что случается уже в феврале. Самцы усиленно метят свои участки, регулярно перемещаясь по их границам. Однажды, примерно на двухкилометровом участке лисьего маршрута, проходящего по просёлочной дороге, начисто передутой метелями, я натыкался на мочевые метки этого самца, оставляемые им через каждые 50-100 метров, на высоких дорожных бордюрах, отшлифованных позёмками. Своеобразно взлаивая, самцы бегают в поисках самок; конкуренция с другими самцами, порой неизбежна. О серьёзных потасовках между лисами я убедился, когда по следам воссоздал сцену одной разборки, приключившейся февральской ночью на верховом болоте. В буквальном смысле кровавая схватка нескольких лисиц развернулась вокруг густой болотной сосенки. Разгорячённые дракой звери сплошь истоптали снег под деревом на участке в несколько десятков квадратных метров, местами окропив его каплями крови. Они убегали и вновь возвращались, о чём говорили многочисленные цепочки следов, уходящие во все стороны от центра действия. Эта арена, несмотря на старость следа, была пропитана резким запахом мочи. Хищники, в порыве страсти, забрызгали ею весь сосновый стволик и ветки снизу. Также здесь была обнаружена ещё одна особенность. Лисицы обкусывали хвоистые сосновые веточки, много которых было разбросано здесь же, на снегу. Какие причины заставили животных обрывать их – загадка? Много таких зелёных «кисточек» было раскидано под другими соснами, недалеко отсюда. Аналогичную картину я наблюдал в отдалённой, заброшенной деревне, под единственной сосной. Причём, всё было найдено в один и тот же день. Возможно, таким образом хищники восполняли потери каких-то питательных элементов, скажем, витаминов, в истощённом за зиму организме, а может резкий привкус хвои действовал на разгорячённых животных как-то возбуждающе? Упоминание о подобной особенности, проявляющейся у лисиц ранней весной, я нашёл только у П.А.Мантейфеля, в его «Жизни пушных зверей».

3. Покопки в снегу

Тропя зимним днём лисий след, нередко приходится обнаруживать на нём вырытые ямки – покопки лисицы; все они напрямую связаны с охотничьей деятельностью этого хищника. Основная добыча лисицы – полёвки и различные мыши, и им подобные. В их поисках лисы прочёсывают свои охотничьи угодья, в постоянном стремлении уловить живой запах своим тонким чутьём, либо услышать шорох под снегом. Добычей невероятного лисьего обоняния может оказаться и впавший в глубокую зимнюю спячку ёж, колючее одеяние которого после трапезы будет брошено тут же, и смердящий вонью, обрывок шкуры с крупного рогатого скота, найденный с краю фермы. Но наиболее характерные её покопки связаны именно с ловлей мышей и полёвок. Лисица выходит на такую охоту целенаправленно, либо, почуяв добычу, не упускает возможности и при других обстоятельствах. Обнаружив под снегом жертву при помощи своих сканеров, лисица замирает, все её чувства натянуты до предела, сама она, как струна. Наконец, следует мощный прыжок, зверь великолепно взвивается вверх, как тут же обрушивается на свою добычу, одновременно и передними лапами и мордой ныряет в снег и всеми силами старается прижать свою жертву. После этого зверь жадно, почти не разжёвывая и сладострастно щурясь, проглатывает тёплого зверька, не оставляя от него самого почти ничего. Лишь снежная, конусообразная ямка с явно выраженной направленностью вперёд, по положению зверя и глубиной до земли, с выброшенным наружу при раскапывании травянистым сором, да очень редко клочком серой шёрстки пойманной добычи наглядно демонстрируют картину охоты. Далеко не всегда такие броски оказываются результативными. Длина лисьих покопок обычно больше ширины; как-то в поле я обнаружил пару таких ямок, длина которых (на уровне снега) достигала почти 1,5 м, при ширине всего в 20 см. Глубина зависит от толщины снежного покрова.

В заключение хочется отметить общий итог наблюдений, который я более-менее установил по следам на заснеженном ячменном поле в феврале 2004 г., где ночами разворачивались такие лисьи грабежи, в буквальном смысле этого слова, что мне пришлось наведываться туда регулярно, в течение всего месяца. Само поле было относительно небольшим, закрытое перелесками и граничащее с заброшенной деревней. О количестве лисиц судить не могу, в любом случае здесь было не меньше пары. Поразило количество снежных покопок и верениц лисьих следов, сетью покрывающих весь снег. Как оказалось, этот год был невероятно щедр на «урожайность» серой полёвки. Данная их «ячменная» популяция, видимо, достигала своего предела. Кому, как не лисам, прознать о таком изобилии?! Ежедневно, с вечерних сумерек до рассвета продолжалась их охота. Следы деятельности лисиц шокировали! На одном этом поле я насчитал более двухсот(!) вырытых ямок. За дни этих исследований, мои следы тесно переплетались с лисьими. Но хищников это не пугало, приходя на следующий день, я отмечал свежие покопки. В процессе откапывания, из снега выбрасывалось всё, что можно: сухая трава и прочий мусор с землёй, ячменные колоски (впоследствии к ним подсаживались зеленушки, чтобы вылущить оставшееся зерно), но чаще – строительный материал зимних гнёзд полёвок, представляющий собой ворох мелко нагрызенной травянистой трухи. Такие следы могли только говорить о самом удачном нападении. Разорялось целое гнедо! А учитывая, что в одном гнезде могло собираться несколько полёвок, да к тому же, если ещё и предположить, что условия проживания плюс кормовая база для этой популяции могли быть максимально благоприятны для зимнего её размножения(!), то можно только представить, какую щедрую жертву преподносило лисицам это поле! Иногда можно было наблюдать, как оставшиеся в живых полёвки, обескровленные, лишённые всего, выбирались на поверхность и брели, словно отчуждённые, неизвестно куда… Но они уже были обречены, поскольку не были незамеченными. Несколько воронов, завидев бредущие по снегу тёмные тела, немедленно спускались и живьём глотали последних, уцелевших после лисьих вероломств. Таким образом, лисица, в результате своей роющей деятельности невольно обеспечивала питанием и другие виды животных, что, несомненно, является важнейшим обстоятельством для многих видов и особенно в последние, наиболее суровые дни зимы.

4. Остатки пищи.

Апрель, 2009 год. Внезапно поднявшаяся утренняя метель испортила мне первый день весенней охоты. Я брёл, волоча ноги по снегу, вдоль валовой канавы по периметру старого торфяника; с воды шумно поднимались парочки крякв, но из-за тесного ольховника, рядком тянувшегося по моему берегу, их трудно было разглядеть. Неожиданно меня насторожило карканье серой вороны, сидящей на макушке ольхи, впереди меня. Её поведение было особенное. Так каркает ворона, заметившая хищника. Этим птица и привлекла моё внимание ещё издали. Ни бобр, ни кряковый селезень, а какой-то разбойник должен находиться там, внизу. Крадучись, я достиг дерева, на котором горланила птица; но она не только не улетела, а, казалось, изо всех сил старалась мне что-то показать, на что-то навести. Но на что? Ничего и никого не было. Может норка, обедающая где-нибудь под ольховым валежником. Я простоял долго, ноги стали замерзать, ворона улетела, так ничего и не добившись. Неплохо зная повадки этой птицы, я долго не мог поверить в то, что ворона орала беспричинно. Но тем не менее ничего не произошло, и я двинулся дальше… Но не успел я сделать несколько шагов, как мой сапог, поддев свежевыпавший снег, неожиданно обнажил большое серое перо. Я копнул рядом – ещё горстка перьев, ещё и ещё… А, вдобавок, и фрагменты трубчатых костей. Оказалось, посреди слежавшихся прядей осоки, вторично укрытых снегом, я натолкнулся на большую площадку, где лисица, разорвав в клочья кожу с перьями, разделала ну никак не свойственную ей добычу – серую цаплю! Я был крайне удивлён. Находка оказалась бесценной для меня как для следопыта. Но каким образом такая большая, осторожная и довольно опасная птица досталась лисице – подранком, или всё-таки живой и здоровой – сказать трудно. Больше всего меня поразило поведение вороны. Судя по тому, что следы полностью засыпал снег, ворона видела эти пёрышки раньше, а возможно и трапезу самого хищника. А теперь по-своему, по-вороньи, окрикивала, бранила кровавое место – место надругательства над себе подобной. Казалось, была задета честь этой умной птицы, и она орала так самозабвенно, что даже я с ружьём за спиной, был ей не помеха. Наоборот, ворона словно пыталась принять меня в союзники, чтоб окончательно вынести приговор рыжей разбойнице…

Но вернёмся к останкам цапли. Покопавшись под снежным покрывалом, укрывшим следы трагедии, я обнаружил ещё несколько фрагментов полых костей, длиной не более 10 см., с заметными на них сквозными проколами от острых лисьих зубов и отдельные осколки. Больше было перьев: целые клочки с шеи и груди, и, конечно, большие маховые из крыльев. Если их рассмотреть, то легко можно сказать, кто разделывал добычу. Ястреба и прочие пернатые хищники, оставляющие после своей работы подобную перьевую кучу, выдёргивают перо целиком. Лисица крупные перья обгрызает у самого основания, а потому концы их как будто обрезаны ножницами. Это работа её острых зубов. Таких птиц, как голубь или рябчик, лисица съедает практически полностью, не оставив и костей. Лишь крупные перья с обгрызанными концами стержней (очинов) надёжно укажут на обед четвероного охотника. Лисица невероятно пластична в вопросах питания и легко приспосабливается к дичи, доминирующей на её охотничьем участке. Это также один из важных факторов удивительной жизнеспособности этих животных, использующих с максимальной выгодой для себя всевозможные пищевые ресурсы. Полёвки и другие мелкие грызуны – всегда являются преобладающими объектами в питании лисиц, но остатков их, как добычи лис, ввиду размеров, за редким исключением, не видно. Зато по остаткам дичи вблизи нор, можно судить, какие из животных обычны в данном регионе. Так, например, семья, живущая в окрестностях деревни, в начале лета уничтожала молодых, но уже лётных галок, пасущихся на деревенских лугах. Интересно, что большая часть галок гнездилась внутри металлических корпусов зерноуборочных комбайнов, сеялок и прочей сельхозтехники, в большом количестве утилизированной на деревенские задворки. Лесные лисицы, кроме мышевидных грызунов, по мере возможности ловят рябчиков, что также видно по следам. В качестве остатков пищи лисицы, расположившейся недалеко от низинного болота, я отмечал черепа водяных крыс и кряковые пёрышки. Найденную нору под ольховым выворотнем, недалеко от затопленного торфяника, «украшали» перья хохлатой чернети – наиболее обычной здесь гнездящейся утки. Соответствующие для своей местности остатки пищи были обнаружены и у другой норы, в которой, правда, лисье семейство давно вывелось. Но следы прошлой жизни сохранились. Под слоем опавших листьев и засохшей грязи я нашёл несколько хвостовых и маховых перьев воронов. Все эти остатки были изрядно потрёпаны лисятами, игравшими возле норы. Численность вороновой популяции в этом районе во все годы оставалась самой высокой из всех известных мне мест, что и сыграло немаловажную роль на определённом этапе питания лисьей семьи, поселившейся неподалёку. А возможно этот факт изначально являлся неплохим подспорьем для лисицы, когда-то заселившей это место. Всё это лишний раз говорит о том, что лисица не утруждает себя поиском определённой пищи, а довольствуется той, которая обычна или многочисленна на её территории.

Но случаются и какие-то даже курьёзные находки, которым трудно дать объяснение. Помню, в феврале 1994 года я переходил на лыжах мелкий ручей в низинном болоте, как сразу натолкнулся на свежую лисью покопку, в покрывавшей его снежной толще. Лисица откопала из ила вьюна. Что интересно, казалось бы, самую мясистую его часть она бросила рядом с ямкой. Кусок туловища, примерно середина, лишённый, как головной, так и хвостовой частей, длиной не более 7 см. был не съеден. Остальных частей не было. Не совсем понятно почему?! Особую роль в питании лисицы играют и насекомоядные млекопитающие. Особо хочется сказать о еже. Известна ненависть собак к этому колючему созданию. Как забавно и тонко подметил А. Брэм, «злоба собаки основана, вероятно, большей частью на её беспомощности в борьбе с этим колючим героем: её бесит то, что нападая на него, она скорее причиняет боль самой себе». Лисица же, как бы в отместку всем домашним псовым, легко решает эту проблему. Начиная с поздней осени и всю зиму, нередко встречаются останки ежей, выкопанных и съеденных лисами. Даже сквозь большой слой снега лисица способна учуять спящего в глубокой зимней спячке ежа. Выкопав его, она легко расправляется с лишённой всякого сопротивления добычей, в два счёта выедая зверька из его собственной шкуры. И только обнаруженная поутру колючая шуба, словно половинка лопнувшего резинового мяча рядом со снежной ямкой, наглядно расскажет о приключившейся ночью трагедии. Совсем противоположную роль в питании лисицы играют землеройки-бурозубки, прямые родственники ежей. Во время мышкования хищник, чуя шорох зверька под снежной толщей, в охотничьем азарте бросается в снег, но вместо вкусной и сытной полёвки хватает вроде бы такого же буровато-серого зверька, но с вытянутой в хоботок мордочкой, а главное – скверно пахнущего. Задушенного вгорячах, она бросает его из-за несъедобности. Своеобразный мускусный запах, которым обладает бурозубка, отбивает аппетит у лисицы. Однако, многие другие наши обитатели вполне довольствуются этими насекомоядными. Например, осматривая содержимое желудка одной добытой мной сойки, я нашёл там остатки землеройки: скорее всего птица подобрала её на лисьем следу. В данном случае лисица оказывается в роли невольной кормилицы для прочих видов животных, что особенно важно для выживаемости последних в условиях зимы.

5. Временные убежища и выводковые норы.

Скользя на широких лыжах по заснеженной дороге, местами обнажённой позёмками до обледенелой корки, я спешил как можно скорее добраться до леса, спасительного от холодного февральского ветра. Невольно обернувшись к полю, на котором возвышалось несколько скирд, я сразу же заметил лисицу. Это был приятный сюрприз, увидеть эту хищницу днём – это каждый раз удача для меня, а потому, несмотря на сильный ветер, я задержался и, достав бинокль, стал наблюдать, что будет дальше. Лёгкой рысцой лисица трусила вверх по полю в направлении большой скирды, стоящей на вершине полевого холма. Добравшись до её основания, зверь, юркнув куда-то вниз, тотчас же пропал. Как оказалось, скирду окружал огромный снежный торос, сотворённый зимними ветрами; высоким обрывом он нависал перед самой скирдой, но не касался её, образуя внизу пустоту, лишённую снега почти до земли. В этом коридоре, окружавшем скирду со всех сторон, и исчезла лисица, а потому я не мог видеть её, находясь не менее чем в 200-х метрах. Дальше самое удивительное. Лисицу я уже вижу на довольно крутом склоне скирды! Ловко достигнув вершины, зверь нашёл голый участок соломы и сел, совершенно по-собачьи. Вот он – момент истины! Если раньше я только мог представить себе, насколько лисы способны покорять стога, о чём говорили лишь следы, то сейчас я наблюдаю это своими глазами! Сидя на верхушке скирды, лисица не сводила с меня глаз. После она прошла на другую её сторону и, подняв уши и отвернувшись от меня, решила убедиться в безопасности с тыла. И, наконец, случилось то, чего я совсем не ожидал. Вновь развернувшись в мою сторону, зверь немного спустился с вершины и, найдя удобное место, лёг на эту скирду прямо у меня на глазах! Свернувшись клубочком и обвившись пышным хвостом, лисица расположилась на дневной отдых. И где – на скирде соломы! Но пока я был в прямой зоне видимости зверя, лиса не сводила с меня глаз. Полностью спокойна она ещё не была. А потому, чтобы дать лисице окончательно расслабиться, я потихоньку стал отъезжать… Это, конечно же, исключительный случай, обычно же эти хищники устраиваются на дневной отдых не так высоко…

Следы отдыхавшей днём лисицы можно встретить уже с предзимья, как только ляжет снег. Почему-то в начале зимы лисы больше отдыхают в наиболее открытых местах, например на окраинах лугов недалеко от зарослей кустарника. Со второй половины зимы перебираются к лесам, на опушки, особенно в солнечные дни на исходе зимы и в марте. В такие дни лёжки устраиваются и в самих лесах, обычно под высокими деревьями и, обязательно, на солнечной стороне. В рыхлом снегу лисья днёвка – это округлая ямка глубиной до 15-20 см. и диаметром – до 35. Если зверь ложится на наст, то никоим образом не углубляет его, оставляя столь же округлую, плоскую и обледенелую площадку, с теми же размерами в поперечнике – 30-35 см. Судя по другим следам, найденным на днёвках, лисы во время отдыха приводят в порядок свой мех, вычищают и вылизывают его, избавляясь от скатавшейся шерсти и нацепившихся колючих головок репейника.

Дневные лёжки лисиц - это временные, даже одноразовые их убежища, каждый раз перед отдыхом зверь ищёт новые места. Чего нельзя сказать о так называемых, выводковых норах. Эти норы лисица выкапывает намеренно, чтобы в безопасности вывести и воспитать в них своё потомство. А потому в роющей деятельности обычно заняты только самки, хотя могут помогать им и самцы. Такие норы обживаются с апреля до конца лета, пока не распадутся выводки. Но могут посещаться и даже обживаться и гораздо позже. Одну такую, свежевычищенную, нору с несколькими отнорками я обнаружил выкопанную прямо в клеверном поле, в начале декабря, что повергло меня в немалое изумление. Традиционное лисье жилище – нора, примитивная, изначально с одним коротким, пологим отнорком, ведущим в гнездовую камеру. Длина норы составляет от половины до 2,5 и более метров. Позже оно может дополняться запасными отнорками, обеспечивающими большую безопасность. При наличии отнорков, ни один не чистится так тщательно, как главный; он отличается от остальных своей свежестью и более крупными размерами. За всё время я не встречал больше четырёх отнорков, вместе с главным. Самка регулярно чистит норы перед самым щенением. Убеждался в этом сам лично, наблюдая за одной и той же норой на протяжении нескольких лет. Причём, нора чистилась не только ежегодно, но и регулярно, в течение каждого гнездового сезона. Выбросы свежего песка на расстояние 3-4 метра выдают местоположение нор. Диаметр лаза составляет 18-20 см. При выборе мест для устройства норы, лисица руководствуется двумя главными факторами. Хорошими дренажными свойствами почвенного субстрата, во избежание подтапливания грунтовыми и дождевыми водами, а также наличием вблизи постоянного источника воды, необходимой этим млекопитающим. Все найденные мной лисьи норы точно соответствовали этим требованиям.

Итак, в результате своей деятельности, лисица предоставляет как натуралисту-следопыту, так и охотнику богатейший следовой материал, из которого год за годом складывается общая картина биологии этого интересного хищника, основанная на постоянном познании его, как вида. Но, как и со многими другими животными, чем глубже изучаешь каждый вид, тем, как это ни парадоксально, больше появляется тайн и загадок. Впрочем, в этом-то и кроется истинный интерес познаний для любого, влюблённого в нашу дикую природу.

Все ссылки на тему "Следы охотничьих животных"